Не тоска по передовым статьям, прочим атрибутам партийно-советской печати дает о себе знать пятого мая, когда журналисты старшего поколения поздравляют друг друга по телефону. И если получается, то собираются вместе, выставляя на стол портвейн, плавленый сырок, рыбные котлеты в томатном соусе - тот почти неизменный набор, который напоминает о времени, когда не было изобилия, но это не мешало по-настоящему творить, дружить, любить.

 

Но почему из общения выпадают праздничные интонации и верх берет грусть-печаль?.. Как сформулировал классик, иных уж нет. Уходят те, у кого учился профессии, с кем начинал в одной редакции, кто был близок по мировосприятию, когда главное - не деньги и не карьера, а неизменное стремление поддержать его, обычного человека, о котором писали русский литератор Глеб Успенский, советский публицист Анатолий Аграновский. И наши, хабаровские, золотые перья - Людмила Малиновская, Александр Сутурин, Вера Побойная, Юрий Шмаков, Екатерина Рудик. Пожалуй, всех не назвать. Они ушли из жизни, но они с нами. Как пример преданности профессии, редкого таланта, неизменной скромности.

 

 

Она была в мохеровой кофточке, модной в середине 70-х годов, когда мы учились на отделении журналистики Дальневосточного университета, проживая на Океанском проспекте, 39 - в типовой общаге, где на первом этаже был красный уголок. Ключ от него нам дали примерно за час до начала традиционных по субботам танцев, и в гулком помещении, освещаемом вечерним солнцем, третьекурсница Галя Вострикова учила меня вальсировать. «Раз, два, три», - повторяла она такт, однако ноги второкурсника ее не слушались. Завершению оборота помешала ножка стула, которую я задел, и мы чебурахнулись. Пострадала мохеровая кофта: пол в красном уголке не был чистым. Что я знал о Гале? Приехала учиться во Владивосток из Амурской области. После школы окончила кульпросветучилище, где получила диплом библиотекаря.

 

Потом мы встречались в Хабаровске, когда проходили практику. Она - в «Молодом дальневосточнике», я - в «Тихоокеанской звезде». Галя сказала, что ездила в поселок Уктур. Тогда это была Всесоюзная ударная комсомольская стройка, правда, в ее заметках из командировки не было ни комсомольцев, ни коммунистов. Студентка Вострикова написала о житье-бытье в таежном поселке нестандартно и глубоко, как бывалый литератор. Ее уктурские герои не слыли паиньками, но они не подличали, были щедры душой и азартны в работе, чем отличалась сама Галина.

 

Три с лишним года наши рабочие столы в «Молодом дальневосточнике» стояли напротив. Я видел, как трудно давались ей материалы, которые с легкостью читались в секретариате, где вывешивали полосы очередного номера. Она не начинала писать, пока в голове не рождалась главная мысль публикации - тот самый паровоз, что тянул вагоны-факты, вагоны-эмоции. Сохранился в памяти ее очерк о сельском трактористе, делегате съезда ВЛКСМ. «Нашла!..» - призналась Галина, вернувшись из совхоза, где о делегате расспрашивала в мастерских, директорском кабинете и дома у его жены. Как это случается, он был великолепным механизатором, но никудышным рассказчиком. И не сразу вспомнил, как в год 30-летия Победы распахивал поле в Волгоградской области, которое от мин и снарядов Великой Отечественной саперы очистили перед тем, как по этому полю двинули стальных коней приехавшие сюда с разных концов страны молодые трактористы, можно сказать, сыновья фронтовиков.

 

Поднятая целина стала стержнем не только публикации. Интерес журналистки к той пахоте, как и напечатанные в газете ответы тракториста, наверняка повлияли на его самого - прибавило почтения к тем, кто выстоял на рубежах давно минувшей войны. На редакционной планерке работу Галины отметили: дежурное представление делегата она развернула в публицистическое осмысление неразрывной связи поколений. «Молодой дальневосточник» 70-х годов был средоточием творческого начала. Там работали Юрий Лепский, Александр Куприянов, Игорь Коц, которые позже встали у руля «Российской газеты», «Вечерней Москвы», «Советского спорта». Поэт Александр Урванцев, прозаик Александра Николашина тоже из «Молодого дальневосточника» тех лет.

 

В минувшем году Галине Викторовне Востриковой исполнилось бы шестьдесят лет. Она не дожила до сорока…

 

 

В «Тихоокеанской звезде» я работал корреспондентом отдела промышленности, и для меня, как для сотрудников всех шести отделов редакции, Геннадий Степанович Зырянов был боссом. Он занимал должность ответственного секретаря, в переложении на воинский лад, начальника штаба. Рубашки в клетку, неприязнь к галстукам, другие приметы демократического стиля в одежде сочетались в нем с изрядной строгостью к материалам, которые он правил не реже, чем редактор и его замы. При этом свои замечания Геннадий Степанович выражал с потрясающей иронией, и этой иронии, переходящей в язвительность, творческий состав опасался больше возврата материала на доработку. По этажам «Тихоокеанской звезды» гуляло: «Зырянов сказал…» Обид не было, поскольку его критические отзывы напоминали «Нарочно не придумаешь» - популярный раздел журнала «Крокодил».

 

До назначения ответсекретарем он возглавлял отдел культуры, и про этот период его работы ходили анекдоты. Слишком разные это были величины - культура краевого масштаба и газетчик, только перебравшийся из райцентра в Хабаровск. Случалось, что Геннадий Степанович сам вспоминал, как сражался на культурном фронте.

 

Главреж театра драмы был поражен, застав его в буфете, а не в зале, где шла премьера. Но когда прочитал в газете рецензию, только развел руками: достоинства и недостатки спектакля были высвечены квалифицированно.

 

Благодушие ответсекретаря носило кратковременный характер и уступало место едкому спросу с подчиненных. Как-то мне досталось за «кубики» - материалы из леспромхозов, в которых фигурировали исключительно кубометры сваленной, вывезенный, раскряжеванной древесины. «Там что люди не живут? - выговаривал Зырянов. - Или нам в лесные поселки еще одного корреспондента направлять, чтобы он написал, как там дела в школах, больницах, клубах?!.» Вывод был сделан: из Санболей я привез материал о строительстве жилья, из Сукпая - о народном контролере, от которого отмахивалось местное начальство.

 

Судьба и крайком КПСС распорядились так, что после работы корреспондентом «Тихоокеанской звезды» и редактором газеты хабаровского завода отопительного оборудования я оказался в Амурске в районной газете - той самой, которую создавал Зырянов в 1965 году, будучи ее первым редактором. Конечно, за три с лишним десятка лет состав редакции изменился, но были и те, кого на работу принимал Геннадий Степанович. Его помнили и рабкоры «Амурской зари» - плотник-бетонщик Василий Хоперсков, механизатор Александр Реутов, которых он пристрастил к газете.

 

У него был дар находить людей неординарных, талантливых. В «Амурской заре» под началом Зырянова начинали творческий путь плотник треста Амурскстрой Борис Прохоров, в последствие редактор «Молодого дальневосточника» и собственный корреспондент «Известий», сучкоруб Литовского леспромхоза Сергей Торбин, ставший редактором «Тихоокеанской звезды».

 

Геннадий Степанович оставил кресло ответсекретаря после ухода на пенсию и работал корреспондентом. Все возвращается на круги своя… В этом году ему исполнилось бы 80 лет.

 

 

В апреле 1990 года я был утвержден редактором газеты «Дальневосточный Комсомольск», и скоро у меня в кабинете появился Олег Мосьпак, которого я знал по газете Комсомольского района, где он освещал промышленность. Точней, лесную отрасль, которая составляла основу потенциала района тогда, как и сейчас. Что самое примечательное, Мосьпак оставил районную газету и подался на лесозаготовки, когда бензопилу и трелевочный трактор там сменили механизированные комплексы, производительные и комфортные. И все же в журналистику он возвратился…

 

Похоже, в таежной глуши Олег внимательно следил за переменами в экономике. С первых недель работы в «Дальневосточном Комсомольске» он активно писал о кооперативах, коммерческих банках, страховых обществах - в общем, о том, что было тогда в новинку и вызывало интерес. К тому же он лихо сочинял рекламные тексты, находя общий язык с негосударственным сектором, продвигавшим свои услуги. Для размещения объявлений и материалов на коммерческой основе нам уже не хватало четвертой страницы газеты, и мы прихватывали третью, за что нас критиковал горком.

 

В целом отношения с городской парторганизацией, которую возглавлял Евгений Николаевич Хорошилов, были уважительными. А вот с городским советом, избранным на пике перестройки, не заладилось. Он провозгласил себя единоличным учредителем газеты, отказав в учредительстве как парторганизации города, так и трудовому коллективу редакции. И это были еще цветочки… Из городского узла связи мы получили проект договора на предстоящий год, где расходы на доставку газеты подписчикам возрастали в десятки раз. Похоже, местные связисты забили в него максимум возможного, от распространения московских изданий до приобретения обуви почтальонам. Мы обратились в горсовет, однако там встали на сторону узла связи, возможно, потому, что его начальник был депутатом. В знак протеста я написал заявление об отставке с поста редактора, Мосьпак, возглавлявший первичную организацию журналистского союза, объявил голодовку.

 

Что было потом, уже без нас, известно. «Дальневосточный Комсомольск», выходивший тиражом 90 тысяч экземпляров, из-за непомерных аппетитов связистов утратил значительное число подписчиков, что наблюдалось и в других изданиях. Смежники взялись пилить сук, на котором сами сидели. Позже и у них начались сокращения почтальонов, отделений связи… Я устроился в «Приамурские ведомости», Олег Мосьпак создал газету «Предприниматель». Пожалуй, это была первое частное издание не только в Комсомольске-на-Амуре, но и Хабаровском крае.

 

«Предприниматель» благополучно дожил до своего пятилетия, по поводу которого Олег Федорович закатил банкет. Лихие 90-е с неучтенкой, бартером, прочими издержками рыночной экономики были для него не только временем самореализации и успеха. Ему задолжали миллионы рублей, из-за чего он не мог выдать зарплату сотрудникам, рассчитаться за бумагу и печатание тиража. Олег умер в своем кабинете от сердечного приступа в ожидании звонка о том, будет ли типография печатать очередной номер «Предпринимателя» в долг или не будет. Накануне ему исполнилось тридцать девять…

 

Михаил Карпач,

«Приамурские ведомости», 08.05.13